В своих детальных работах, которые всегда меньше натурального размера людей или, напротив, монументальны, Мьюек исследует неоднозначные отношения реальности и искусственного.
Рон Мьюек родился в 1958 году в Мельбурне, Австралия. Рон начал свою карьеру в качестве креативного директора детской телевизионной программы, создавая, озвучивая и управляя куклами. Позже Рон основал собственную компанию в Лондоне, изготавливая реалистичный реквизит и аниматронику для рекламной индустрии. Его работа в киноиндустрии позволила ему овладеть многими техниками создания реалистичных объектов, которые он позже применил в своих скульптурах.
С 1996 года с Рон Мьюек специализируется на гиперреалистичных скульптурах. Поначалу скульптор работал со стекловолокном, но очень скоро перешёл на более пластичный силикон. Он позволяет добиваться этого удивительного сходства с реальным человеком, добавлять волосы.
Карандашные наброски, маленькие скульптурные макеты из воска или глины, формовка морщин, текстуры, слои лака, каучука, пластика, силиконовая кожа, покраска радужной оболочки, волосы, аксессуары – недели и месяцы монашеского повиновения своему созданию перед рождением персонажа.
Выставляющийся по всему миру в музеях Японии, Австралии, Новой Зеландии и Мексики, Мьюек не дает интервью. О его творчестве можно услышать от соратников и искусствоведов, но никогда — из уст самого создателя. Понять посыл автора мы можем только через его работы.
Интимность выставлена напоказ
Посмотрите на работу , что вы ощущаете?
Тревога появляется от странного противоречия: фигура неправдоподобно огромна, но до каждой морщинки и волосинки правдоподобно человечна.
Интимный процесс рождения скульптур отображен в фильме «Still Life: Ron Mueck at work» Готье Деблонда (Gautier Deblonde). Пленка запечатлила одновременно мощное и хрупкое искусство, чувствительное и многозначное. По словам режиссера, время – соратник Мьюека. За навязчиво повторяющимися жестами скульптора угадываются одержимость, перфекционизм и дисциплина, а также экстремальная клеточная чувствительность к формам и материалам. Документальный фильм переносит нас за кулисы кукольника в ателье на севере Лондона, во время подготовки артиста к выставке. Безмолвный, как и его скульптуры, Мьюек говорит пальцами, ему не нужны слова.
У Мьюека огромное внимание уделяется деталям плоти: он точно передает жесты и нюансы кожи. Вены, морщины, волоски, покраснения... Скульптуры Мьюека создают безумное ощущение подлинности. Персонажи, погруженные в свои мысли, кажутся одушевленными. Однако, размеры скульптур, которые являются неправдоподобными, могут вызывать когнитивный диссонанс, который отдаляет их от академического натурализма, гиперреализма и поп-арта. Мьюек выбирает размер скульптур интуитивно, и регулирует его внутренним чувством и необходимой дистанцией.
Так, скульптура «Мертвый отец» (Dead Dad, 1997), сделавшая Мьюека известным, на две трети меньше реального размера. Рон Мьюек не делает фигуры в натуральную величину, а его отец является Отцом как архетипом, а не портретом и точной копией.
Так, скульптура «Мертвый отец» (Dead Dad, 1997), сделавшая Мьюека известным, на две трети меньше реального размера. Рон Мьюек не делает фигуры в натуральную величину, а его отец является Отцом как архетипом, а не портретом и точной копией.
Мьюек расширяет границы правдоподобности и похожести, играя с масштабами. Детальная проработка морщин, родинок, пятен вместе с размером скульптур создают эффект зума. И вот мы уже будто рассматриваем чужую жизнь через увеличительное стекло. Мьюек открывает интимность перед зрителем, раскрывая то, что обычно скрыто, и обнажая своих персонажей как физически, так и психологически. Кажется, что все их существование — как на ладони. Впечатление усиливается от ощущения собственной наготы перед этими гигантами и перед самим собой.
Несмотря на неприкрытость, от скульптур исходит некая духовность и даже гуманность. Под покровом обычных в своей ординарности и банальности сюжетов, вызывающих у зрителя сострадание и эффект узнавания, — сама эссенция жизни и смерти, любви и ненависти, страха, концентрированная и увеличенная во много раз. Невольно проецируя на себя, зритель испытывает непреодолимую эмпатию к персонажам.
Фигуры, даже вырванные из контекста, — прежде всего, личные вселенные. Без заданного сценария, принадлежащие сами себе, они вносят элемент повествования. Одежда, простыни, аксессуары, жесты питают воображение зрителя. Цель Мьюека – не удачный портрет, а взаимодействие тела и пространства. Например, в работе «Синхронная пара» позы скульптур говорят об очень многом.
Фигуры, даже вырванные из контекста, — прежде всего, личные вселенные. Без заданного сценария, принадлежащие сами себе, они вносят элемент повествования. Одежда, простыни, аксессуары, жесты питают воображение зрителя. Цель Мьюека – не удачный портрет, а взаимодействие тела и пространства. Например, в работе «Синхронная пара» позы скульптур говорят об очень многом.
«Ложечки» — обычно поза доверительная, говорящая о близости и оберегающем внимании. На эскизе Мьюек положил руку мужчины на талию женщины, но потом передумал. И это решение целиком меняет восприятие парочки: кажется, что между ними какое-то отчуждение, безнадёжность — как будто ни один из них на самом деле не готов быть «большой ложечкой», а оба они потерянные младенцы.
Галерея работ скульптора:
